Аграрная наука в России в последние десятилетия влачила жалкое существование. Закрывались семеноводческие станции, многие работы были свернуты или прекращены. И только в последнее время ситуация начала исправляться, во многом благодаря западным санкциям.
Однако научный потенциал российских семеноводов остаётся высоким, и по многим направлениям мы находимся на мировом уровне.
Но все равно проблем много: дачники жалуются, что часто купленные даже в приличных магазинах семена почему-то не прорастают, сокращается реализация семян крупными игроками рынка, по некоторым культурам сохраняется зависимость от иностранных производителей. Короче говоря, трудностей немало, и надо что-то делать.
Эти и другие вопросы обсудили в ходе беседы издатель портала «Крестьянские ведомости», ведущий программы «Аграрная политика» Общественного телевидения России – ОТР, доцент Тимирязевской академии Игорь АБАКУМОВ и директор селекционной станции Тимирязевской академии, известный селекционер, ученый Григорий МОНАХОС.
— Григорий Федорович, что у нас происходит на рынке семян?
— Второй год подряд у нас реализация семян, в первую очередь агрохолдингам, резко сокращается.
— Это почему?
— Перепроизводство…
— Овощей?
— Овощей, главным образом открытого грунта. Отсутствие справедливой цены на овощи приводит к тому, что холдинги и фермерские хозяйства сокращают площади. Если в прошлом году, в апреле месяце, 4–5 рублей отпускная цена была после 7 месяцев хранения (а в Дагестане даже по 2,5 люди не могли продать овощи после хранения), в этом году, конечно, ситуация несколько лучше – цена 8 рублей. Но, честно говоря, это совершенно несправедливая цена. Тем более, что, если многие фермерские хозяйства сидят на отечественных семенах, прямой посев овощей используют, у них себестоимость порядка 2–3 рубля. А у агрохолдингов, особенного московских… Вспомните, какая в прошлом году была отвратительная погода. В середине июня еще шла посадка овощей, и урожай был довольно-таки низкий. Себестоимость – 7–8 рублей. И после 6 месяцев хранения продавать по таким ценам – это убыток. По существу, многие овощеводческие хозяйства оказались на грани банкротства. В этом году не так, сейчас есть прекрасный лук – это Ростовская область, Краснодарский край.
— А какая цена на него?
— 7–8 рублей – отпускная цена у фермеров. Но дальше — логистика и все остальное… Я честно вам скажу: овощи довольно-таки дешевые в этом году. Для населения они были дешевые. А это людей приучает к тому, что проще приобрести, чем самим корячиться, извините за выражение, на даче. Сейчас (ну, так, скажем, в среднем) один кочан капусты нормальной, 3–4 килограмма, хозяйке хватает на неделю — на две, а иногда и больше. Честно говоря, наши женщины несколько ленятся готовить…
— Да нет, просто полуфабрикатов стало много.
— Полуфабрикатов много, да. Поэтому и потребление уменьшается. Больше бананов, фруктов, всего стало. А вот возьмем борщевой набор – капуста, морковь, свекла, лук. Здесь потребление снижается. Поэтому и площади под эти культуры сокращаются. В начале 2000-х годов площади для выращивания капусты составляли в товарном овощеводстве 60 тысяч гектаров. В этом году, я был крайне удивлен, но статистика – 30 тысяч гектаров. В два раза сократились площади. И опять цены нет. Тут два фактора. Первое – современные технологии. Сейчас 100 тонн капусты с гектара – и Героя социалистического труда и капиталистического не дают. А раньше давали. Три года подряд 100 тонн с гектара – и Герой. Поэтому, если мы возьмем совхоз имени Ленина, Грудинина, 140 тонн с гектара – это у них рядовой урожай на нашей «Валентине», на нашем гибриде. Это известный факт.
— Это ваша селекция?
— Наша селекция. И в этом году 10 гектаров нашей селекции. Наш гибрид «Орион» показал самые прекрасные показатели по лежкости. И они 10 гектаров сейчас будут выращивать нашего гибрида.
— Григорий Федорович, сколько наших сортов (имеется в виду – российских) и сколько зарубежных сортов выращивается на наших полях – по овощам? Вот борщевой набор возьмем.
— Борщевой набор… Если брать морковь, то отечественных гибридов в семеноводстве нет. Все гибриды – 100% импортные. Мы сейчас только свой первый гибрид передали на испытания, гибриды Нелли Илларионовны Жидковой. К сожалению, семеноводство они не могут наладить после ее смерти. Свекла – мы выращиваем ежегодно 4–5 тонн своего сорта – самого вкусного, кстати. Двусемянная тыква.
— 4–5 тонн чего?
— Семян. Если исходить из того, что 4 килограмма на гектар этих семян надо, то тысяча гектаров. Это наш гибрид. Плюс есть еще хорошие сорта. Тут вопросов нет, это по свекле столовой.
Самые проблемные культуры – морковь и лук репчатый. По этим двум культурам российская селекция как бы отстает. Если взять капусту, то где-то около 20% мы занимали. Но в этом году, наверное, меньше будет, потому что площади под капустой уменьшаются. И, к сожалению, многие фермеры опять сошли на сорта из-за того, что очень дешевые семена.
— Многие на своих участках самостоятельно занимались своими семенами: это огурцы, капуста и так далее. Но в последнее время семена, которые покупают в магазинах, не дают всходов. В чем причина? Или у нас гибриды не способны давать новые семена?
— Размножают только сорта. Гибриды размножать не то что нецелесообразно — семян не получите. На базе цитоплазматической мужской стерильности вообще семян не будет, потому что отсутствуют пыльники. Морковь – она цветет, пыльников тоже нет. Вся морковь стерильная. Свекла – вы получите семена, проблем нет, но там дальше будет расщепление идти по признакам родителей. А если вы возьмете сорт, то проблем нет.
— А как отличить в пакетике сорт от не сорта?
— А там значок– F. F1 – значит, это гибрид. Если значок F1 не стоит – значит, это сорт. Смотрите, какая ситуация по луку. За рубежом уже созданы гибриды лука, устойчивые к ложной мучнистой росе (пероноспорозу). Но в России голландские фермеры их не регистрируют. Мы спрашиваем: «Почему?» Без ответа. «Не комментируем». А я вам объясню причину. Потому что все зарубежные семеноводческие фирмы принадлежат химическим концернам.
И сейчас, поставляя в Россию восприимчивые гибриды, так как своих практически нет, они еще (мы в среднем посчитали) ежегодно в Россию только для обработки лука, а его надо обработать 7–8 раз…
— Средства защиты растений завезут.
— …они еще 300 миллионов на системном фунгициде «Ридомиле» зарабатывают.
— То есть они завозят комплексную технологию?
— Да. И здесь этот как раз фунгицид. Теперь мы создали такой материал. И сейчас встала дилемма – можно выдать сорт, и тогда каждая бабушка на огороде, каждый наш огородник сможет отобрать лучшие луковицы и получить семена. Проблем нет, это сорт. А учитывая, что этот сорт – гомозигота по устойчивости, то расщепления не будет, пока с чем-нибудь другим не переопылите.
Мы 12 лет вели эту селекционную программу, и от государства ни одной копейки не получили. Я спрашиваю студентов: «Что нам сделать сейчас? Свалить рынок, дать таких два сорта и обеспечить всю Россию или потратить еще три года и закрыть мужской стерильностью, чтобы ни одна бабушка, ни один фермер не смог получить семена, и выстроить всех в очередь в Тимирязевскую академию?» Студенты говорят: «Григорий Федорович, мы живем в государственном капитализме. А почему мы должны что-то дарить нашему народу просто так? Ну, можно Минсельхозу или кому-то». Кстати, в прошлом году у нас была Голодец, и я ей об этом говорил. Это же социально значимая проблема.
— Конечно, конечно.
— Сделать сорт, доступный каждому нашему огороднику, но и чтобы нас профинансировали. Дальше эти программы вести мы не можем. Селекция – очень дорогое удовольствие.
Для того чтобы найти шедевр-сорт, нужно просмотреть около тысячи комбинаций. Вы представляете, какая адская и тяжелая работа? Это надо сначала скрестить и оценить на инфекционном фоне. Кстати, ген устойчивости мы передали от дикого вида. У нас прекрасные ученые в Тимирязевке. Людмила Ивановна Хрусталева нам в этом помогает – цитогенетик известный на весь мир. И мы это сделали. Это было очень сложно, потому что там, с точки зрения биологической, существует какой-то киллерный ген, который не дает… Но мы это все прошли обычным способом, без биотехнологий, без ничего, обычной классической селекцией, но пришлось в десятки раз больше сил на это потратить.
— Григорий Федорович, правду говорят, что голландцы охотятся за вашими учеными, которых вы готовите, и пытаются их переманить?
— Мы вошли в открытый мир, и ребята ищут там, где лучше, где к их труду относятся лучше, где достойная зарплата, достойные лаборатории. Кстати, сейчас нам устанавливают прекрасное оборудование. И мы, честно говоря, на новый уровень выходим.
— Григорий Федорович, а зарплату устанавливают вместе с оборудованием?
— Честно вам скажу, сейчас преподаватели получают очень большую зарплату, достойную. Правда, она не в виде оклада, а в виде всевозможных доплат. И, честно говоря, мы боимся. Не дай бог что-то изменится, и непонятно, доплаты будут существовать или нет. Мы не знаем. Но, поживем – увидим. Надеемся на лучшее.
— Поживем – увидим. У меня вопрос какой возник из-за того, что вы рассказывали. Вы говорите, что производство сейчас сворачивается, падает. Но потребление-то не падает, потребление-то овощей не падает.
— Я думаю, падает и потребление, капусты белокочанной тоже падает.
— Вряд ли. По себе сужу, по соседям. Все борщок делают, щи делают, капустку тушат, солят. Но дело в том, что, может быть, это все импорт?
— Нет, импорт очень дорогой. Я честно вам скажу. Я бываю за границей, так вот: меньше 1 евро там овощей нет – ни в Италии, ни в Сербии, нигде. И если даже они по 0,5 евро, то перевозка – и это будет уже 80–100 рублей за килограмм. Вы, когда заходите, видите брокколи – 300 рублей за килограмм. Это импорт.
— Вы сказали, что лук 5 рублей у фермера стоит за килограмм.
— Сейчас 8 рублей, осенью – 5 рублей.
— Но на рынке все знают, сколько стоит – реально в несколько раз больше.
— А сейчас существует парадокс: раньше на рынок ходили за дешевыми овощами, а сейчас дешевые овощи в сетях. Все перевернулось. Сейчас достойные овощи есть и в сетях тоже.
Мы в этом году в Бунятино на День овощевода 16 августа выставляем свои пять гибридов с генетической устойчивостью к киле капусты. Первой в мире такие гибриды вывела Syngenta, 18 лет их селекционный процесс длился. Мы первое скрещивание провели в 2006 году, причем передавали из репы через брюкву в белокочанную капусту. Сначала получили репо-брюквенный гибрид, а потом – белокочанную капусту. Теперь мы имеем отличную белокочанную капусту с прекрасными вкусовыми качествами и с генетической устойчивостью к киле. Причем наши гены более эффективны, чем зарубежные. И вот тут я отмечу: они гоняются за этим. Великая фирма Bejo Zaden не смогла этого сделать.
— Не смогла?
— И она лицензировала первый гибрид у Syngenta. И в этом году они будут передавать на регистрацию этот гибрид. А мы смогли. И мы в этом году пять выставляем, а на следующий год 30 гибридов выставляем.
— Григорий Федорович, скажите, пожалуйста, а вы патентуете все это дело?
— Да. Но патент от них нас не убережет. Мы теперь делаем иначе
и переводим это на мужскую стерильность – это так называемое биологическое патентование. То есть семена получить невозможно.
— То есть плод получите, а семена – нет.
— Мы получим кочан. Плод тоже не получим, потому что у капусты плод – стручок.
— Григорий Федорович, наши селекционеры-овощники –их много. Вы есть, «Поиск» есть, «Гавриш» есть, многие есть. На каком мы уровне по сравнению с овощным миром, так скажем?
— Мы уже на мировом уровне, это я вам реально говорю, на мировом, тем более Тимирязевка. Мы в Тимирязевской академии впервые – вот молодежь наша работает сейчас – научились делать линию удвоенных гаплоидов. Если раньше мы линию родительскую, с помощью которой скрещиванием и получаем гибриды, со своим учителем Анатолием Васильевичем Крючковым делали 16–18 лет, то теперь молодежь – за два года.
Допустим, мы берем неоплодотворенную яйцеклетку лука или другой культуры и из нее регенерируем растение, потом удваиваем число хромосом обычными способами (никакого ГМО здесь нет) и получаем чистую линию, на 100% чистую. А обычным способом надо 6–8 поколений принудительного самоопыления и отбора.
Дальше – использование молекулярных маркеров. Сейчас в фирме «Гавриш» наш выпускник Будылин Миша на мировом уровне работает. По 6–8 генам устойчивости спокойно праймерами мы ускоряем…
— Тимирязевская академия продает семена и рассаду?
— Наша главная цель – это обучение студентов и научные исследования. А приносящая доход деятельность – второстепенная для нас. Сейчас множество садовых центров, где все это можно купить. У нас был и магазин «Семена», но в рамках закона о госзакупках магазин функционировать не может, потому что для того, чтобы покупать семена, нужны торги и все остальное.
А вот что такое торги? Выставили… Допустим, нам нужен гибрид «Кураж» Гавриша Сергея Федоровича. Кто даст низшую цену. А самую низкую цену даст какой-нибудь жулик, который контрафактом нас и наградит. Для того чтобы нормально работал магазин, надо иметь 600–800 наименований. У нас в Тимирязевской академии мы 50 где-то своих шедевров, допустим, гибридов огурца, капусты можем набрать, а остальное – цветочки и все остальное должны закупать. А возможности такой нет.
Это, кстати, не только беда Тимирязевской академии, а всех научно-исследовательских институтов. Вы не представляете, какой урон нанесли этот закон, неправильное его понимание и применение. Все наши научно-исследовательские институты, для того чтобы заниматься семеноводством своих сортов, должны выставлять семена на торги. Представляете? И не тот, кто нам произведет высококачественные и прекрасные семена…
— А тот, кто дешевле даст.
— А тот, кто дешевле цену даст и все остальное. И приезжают жулики, берут эту элиту – и вся эта информация выставляется в свободном доступе: где мы производим семена, в каких объемах. Ну, это просто невозможно! Какой же бизнес? Неужели Syngenta или Monsanto такую информацию дают?
— Нет конечно.
— Никто не дает информации. Поэтому закон оказал нам медвежью услугу. Я понимаю, когда покупают стулья, скамейки, автомобили. Но другое дело, когда выполняется деятельность основная…
И по этому закону ну как мы можем конкурировать? Поэтому созданными МИПы, которые как бы…
— А МИП – это что такое?
— Малое инновационное предприятие в форме ООО, которое может обойти эти препоны и купить, например, чистые химикаты для лаборатории, которые нужны реально для того, чтобы получить тот товар, который мы делаем. То есть здесь удвоенные гаплоиды, молекулярное маркирование и все остальное. Я понимаю, что студента можно обучать, проводить практические занятия, где результаты – это не главное. Но когда мы делаем продукт, там должно быть все. Вы будете смеяться – даже агар, который поставляется в Голландию, только через американскую фирму. Мы попытались обойти, ну, купить… Нам отказали. Ну, мы теперь другими пользуемся, ничего страшного.
— Григорий Федорович, я встречался со многими селекционерами на Западе – в Европе, в Америке. Это достаточно состоятельны люди. Это хорошие машины, хорошие дома, хорошие наследники. Как у вас?
— У нас тоже, если частный бизнес… Сергей Федорович Гавриш – это хороший дом, хорошие машины. 25 лет фирме. 1,5 миллиарда – выручка.
— А у вас как?
— Понимаете, мы при вузе, у нас таких возможностей нет, а селекция хороша продвижением.
— Но вместе с тем к этому надо стремиться?
— Конечно, надо стремиться, тут никуда не денешься. Как говорят: «Как потопаешь, так и полопаешь».
Источник: http://k-vedomosti.ru/news/kommentarij-kak-spasti-ovoshhevodcheskie-xozyajstva-ot-bankrotstva.html
| Файл: | Файл не загружен |
